Mr. Utterson did not hesitate. He rose and found his hat and coat. He saw, with wonder, the look of relief that at once showed itself upon Poole's face, and noticed that the wine was still untasted when he set down the glass.
It was a wild, cold night, with a pale moon and thin clouds flying across the sky. The wind made talking difficult, and seemed to have swept the streets bare of people. Mr. Utterson thought that never before had he seen that part of London so empty of passers-by.
The square, when they got there, was full of wind and dust, and the thin trees in the garden were bent over towards the ground. Poole stopped in the middle of the path. In spite of the biting weather, he took off his hat and wiped his face with a red handkerchief. His face was white and strained.
"Well, sir," he said, "we're here-and God grant there be nothing wrong."
He climbed the steps then, and knocked at the door in a guarded manner. Almost at once it was opened on the chain.
"Is that you, Poole?" asked a frightened voice within.
"It's all right," said Poole. "Open the door."
The hall, when they entered it, was brightly lit. The fire was built high, and all the servants stood close around it, like a flock of frightened sheep. At sight of Mr. Utterson, the housemaid burst into tears-of joy, no doubt; and the cook, crying out, "Bless God! it's Mr. Utterson," ran forward as if to take him in her arms.
"What are you all doing here?" asked the lawyer, angrily. "It will not please your master, you know."
"They're all afraid," said Poole.
A silence followed these words. No one denied their fright. Only the maid lifted up her voice, weeping all the more.
"Hold your tongue!" Poole said to her, and turned towards the boy who cleaned the knives.
"You," he ordered, "hand me a candle, and we'll see if we can get something done. Right! Now, Mr. Utterson, sir, will you please to follow me."

Не колеблясь ни секунды, мистер Аттерсон встал и надел пальто и шляпу. Он с удивлением отметил, выражение внутреннего облегчения, сразу же отразившегося на лице Пула, и то, что он поставил на стол бокал, так и не пригубив вина.
На улице было ветрено и холодно, небо освещала бледная луна, мимо которой проплывали легкие облака. Ветер делал беседу почти невозможной, и, казалось, смел с улиц всех людей. Мистер Аттерсон не мог припомнить, чтобы в этой части Лондона так редко можно было встретить прохожего.
Площадь, когда они до нее добрались, была полна гонимой ветром пыли, тонкие деревья в саду клонились к земле. Неожиданно Пул остановился посреди дороги. Не смотря на пронизывающий холод, он снял с головы шляпу, и обтер лоб красным носовым платком. Лицо его было бледным и напряженным.
- Ну вот, сэр, - произнес он, - мы и пришли. Дай Бог, чтобы там ничего не случилось.
Он поднялся по ступенькам и осторожно постучал в дверь. Ее почти сразу же приоткрыли на длину цепочки.
- Это вы, Пул? - спросил испуганный голос.
- Все в порядке, - ответил Пул. - Откройте дверь.
Они вошли в ярко освещенную прихожую. В камине ярко горел огонь, рядом с ним, подобно стаду перепуганных овец, жались друг к другу слуги. При виде мистера Аттерсона горничная расплакалась - от радости, несомненно, а кухарка выкрикнула: - Боже милостивый! Это же мистер Аттерсон, - после чего бросилась к нему, словно хотела заключить в объятия.
- Почему вы все здесь? - сердито спросил адвокат. - Вам ведь известно, что ваш хозяин это не одобрит.
- Они боятся, - ответил Пул.
За его словами последовало молчание. Никто не отрицал того, что напуган. Тишину нарушала лишь горничная, чей плач стал переходить в завывания.
- Замолчи! - велел ей Пул и повернулся к мальчику, точившему ножи на кухне.
- Ты, - приказал он, - дай-ка мне свечу. Посмотрим, сможем ли мы что-нибудь сделать. Покончить, наконец, с этим! Мистер Аттерсон, сэр, будьте добры, следуйте за мной.