"I don't know, sir," answered Poole, "but I've often wondered."
Next they turned to the business table. On it lay a large envelope, and Utterson gave a start when he saw his own name written upon it in the doctor's hand. He opened it, and some papers fell to the floor. The first was a will, drawn up in the same strange terms as the one he had returned six months before, to serve in case of the disappearance of Henry Jekyll; but in place of the name of Edward Hyde, the lawyer, in great astonishment, read his own. He looked at Poole, and then back at the papers, and last of all at the dead man stretched out upon the carpet.
"My head is going round," he said. "That man has been shut in here for days, and he has not destroyed this will."
He looked at the next paper. It was a brief note in the doctor's hand and dated at the top.
"Poole!" he cried. "He was alive and here this day. But where has he gone? Can we be sure that Hyde took his own life? We must be careful, or we may yet drag your master into some serious trouble."
"Sir, why don't you read what he says?" asked Poole, looking very worried.
Utterson looked at the paper, and read as follows:
My dear Utterson,
When this falls into your hands, I shall have disappeared. There is no other way for it. Go then, and first read the narrative which Lanyon warned me he was about to place in your hands; and if you care to hear more, turn to the confession of-
Your unworthy and unhappy friend,
Henry Jekyll.

"There was this, too, sir," said Poole, and handed Utterson a second envelope sealed in several places.
The lawyer put it in his pocket. "I would say nothing of this to anyone," he said seriously. "If your master has run away, or is dead, we may at least save his good name. It is now ten o'clock. I must go home and read these documents in quiet-but I shall be back before midnight, when we shall send for the police."
They went out, and locked the door of the laboratory behind them. Utterson left the servants gathered once more about the fire in the hall, and walked back to his office to read the two narratives in which the mystery was to be explained.

- Я не знаю, сэр, - ответил Пул. - но часто задавал себе этот вопрос.
Они подошли к рабочему столу, на котором лежал большой конверт. Аттерсон вздрогнул, увидев на нем свое имя, написанное рукой доктора. Когда он его открыл, из него выпало несколько листков бумаги. Первый оказался завещанием. Оно включало те же самые странные условия, о вступлении в силу в случае исчезновения доктора, что и старое, возвращенное ему полгода назад, но теперь вместо имени Эдварда Хайда, адвокат, к великому изумлению, прочел свое собственное имя. Он взглянул на Пула, затем на документы, и, в конце концов, перевел взгляд на растянувшегося на ковре мертвеца.
- У меня голова идет кругом, - произнес он. - Этот человек не выходил отсюда четыре дня, и при этом не уничтожил завещание.
Он взглянул на следующий лист. Это была короткая записка, написанная доктором, с проставленной вверху датой.
- Пул! - воскликнул Аттерсон. - Джекил еще сегодня был здесь и притом живой. Но, куда же он мог деться? Можем ли мы быть уверенны, что Хайд действительно покончил с собой? Нам нужно вести себя осторожно, а то, чего доброго, из-за нас ваш хозяин попадет в беду.
- Сэр, почему вы не прочтете, то, что он написал? - крайне обеспокоено спросил Пул.

Аттерсон опустил глаза, и прочел следующее:
Мой дорогой Аттерсон,
Когда эта записка попадет к вам в руки, я уже исчезну. Другого выхода нет. Начните с прочтения письма Ланьона, которое он грозился вам отдать, и если захотите после этого узнать больше о моей персоне, возьмитесь за исповедь
вашего недостойного и несчастного друга
Генри Джекила

- Здесь еще вот это, сэр, - сказал Пул, протягивая Аттерсону еще один конверт, запечатанный в нескольких местах.
Адвокат положил его в карман. - Я бы не советовал что-либо кому-либо рассказывать, - сказал он серьезно. - Если ваш хозяин сбежал, или умер, мы можем, по крайней мере, спасти его честное имя. Сейчас десять часов. Мне нужно пойти домой и спокойно прочесть эти документы, но я вернусь еще до полуночи, тогда и пошлем за полицией.
Они вышли на улицу и заперли дверь лаборатории. Аттерсон покинул слуг, снова столпившихся у камина в прихожей, и зашагал домой, где мог в тиши кабинета прочесть два послания, обещавших разгадку тайны.